Мой родительский дом всегда на виду. Стоит себе, отцом построенный, на пригорке, отдельно от улицы, как ясно солнышко. Очень часто его вижу и всегда цепляю взглядом, проезжая мимо. Вроде ничего особенного. Три окна тебе навстречу и одно на речку. Много лет не меняющийся рисунок наличников и опалубки дома. Крыша, ворота. На задах хозяйственные постройки и огород, упирающийся в дивную по своей красоте каменную гору, как положено, с пещерой, маленькими сосенками, площадкой для обзора чудесного вида на излучину реки и всю остальную деревню. Да, и ещё эта гора служила нам, деревенским пацанам, замечательным полигоном для игры в войнушку, в прятки, для первого опыта разжигания костров, пускания бумажных самолётиков и других детских и недетских шалостей. Проводил я там всё своё свободное детское время, с утра до позднего вечера, пока мать с огорода не позовёт домой.
Память. Что-то помнится, что-то не помнится. Забывается. У всех, наверное, так. Живём себе и не знаем, что неожиданно можно дотронуться до самого сокровенного, что называется детством. Счастливым детством.
Совершенно нечаянно я решил испытать свою «Ниву» на крутом бугре возле дома, где я родился. Что-то я тогда неудачно выжал сцепление, и внедорожник неожиданно заглох. Я вышел из машины, вдруг поскользнулся и руками упёрся в красную до боли знакомую глину. Конечно, именно здесь, именно из этой глины я лепил пистолетики и смешных человечков. Мои ладони привычным движением взяли комок и машинально стали крутить шарик, потом лепёшку, потом ствол, рукоять, и вот он, револьвер с барабаном. Осталось только нацелиться в сторону пещеры на горе, где обычно прятались разбойники. Я оглянулся вокруг: не видит ли кто моих невзрослых движений? Положил самодельную игрушку на крышу машины. Непроизвольно пошёл к воротам дома. Вдруг почувствовал, как вливаюсь во что-то лёгкое, беспечное, родное, до боли знакомое пространство. Всё - ручка на воротах, столбы, рисунок строганных досок - разворошило мою память и парализовало сознание. Рука привычно надавила на ручку, и я услышал знакомый скрип. Кажется, я прислонился к дереву ворот и хотел обнять что-то. Лёгкий, чужой замок не позволил мне войти внутрь и немного отрезвил меня. В ту минуту я понял, что действительно очень неосторожно прикоснулся к своему детству и нечаянно задел дремавшие клетки моей памяти. Сердце неожиданно застучало, и я машинально схватился за колья оградки. Тихонечко перебирая их, как ребёнок, делающий первые шаги, подошёл к лужку перед домом и сел на зеленую траву. Даже здесь через много-много лет каждый листочек под ладонью, которая ласкала траву, казался родным и знакомым. Пейзаж, вид с пригорка, на котором стоит родительский дом, окончательно растрогали меня, и на глазах появились слёзы взрослого мужчины. Оказывается, одно дело - смотреть на родной дом, совершенно другое - снова увидеть тот мир, который ты много лет назад сфотографировал своими детскими глазами. Излучина реки, остров со знакомыми очертаниями берегов и многолетней ольхи. Порядок домов деревни, ёлочки на пригорке за рекой, тёмно-зелёная глухая тайга до горизонта, до сих пор пыльная дорога. Именно с этого пригорка я пятилетним мальчишкой наблюдал всю трагедию вдруг неимоверно разлившейся реки. Наводнение в начале 60-х годов наш дом не тронуло. А вот деревня пострадала сильно. Взбесившаяся река на моих глазах уносила мощным течением всё, что могло плыть, и топила сразу, что не держалось на воде. Я помню, как по реке плыл целый дом, разбиравшийся течением по брёвнышкам. Блеснули в памяти и белая зимняя река с прорубью, сугробы в овраге, ледоход. И почему-то мокрые носки, за которые постоянно ругала мать. Она не понимала, отчего её сынок всегда приходит домой с головы до ног мокрый. На реке мне нужно тогда было проверить каждую ямку и каждый обрывистый берег в любое время года. А чтобы не получить шлепка от матери, мы с мальчишками, прежде чем идти домой, шли в лес, разжигали костёр и сушили мокрую одежду. Однажды за таким костром поздно вечером и застал нас отец. Не бил, не ругал, помог одеться и взял обещание больше так не делать.
Напротив, на пригорке непривычная пустота. Здесь стояли бабушкин домик и огромный тополь, забор, за которым у бабушки созревала крупная виктория. Одна доска у забора была не прибита, и я залазил в огород полакомиться ягодой. Однажды заметил, как бабушка наблюдала за мной, и, наверное, впервые в жизни испытал чувство стыда.
Помню её похороны и поминки, где до отвала нас, детей, закормили пирогами. А потом, оказывается, нужно было есть ещё и кашу, потом компот с ягодами. Да, давно это было…
Справа солнце, привычно цепляясь за верхушки деревьев, закатывалось за гору. Должно быть, сейчас из-за околицы появится деревенское стадо, и мать с кусочком хлеба пойдёт встречать корову. Потом на дворе я услышу привычное «вжик, вжик, вжик» - неповторимый звук струй молока.
Снова залюбовался горой за домом и взглядом поймал «Ниву», неуклюже стоящую на косогоре. Её вид вывел меня из оцепенения и вернул в реальность. Конечно, нужно срочно уезжать отсюда и никогда без надобности не приближаться к святому для себя месту. Зачем сознательно делать себе больно? Не нужно. Тогда я принял такое, казалось, твёрдое решение. Да вот дорогой, осознав произошедшее, вдруг подумал, что всё-таки когда-нибудь, перед своим последним дыханием, ещё раз приду на этот пригорок перед домом, чтобы решить для себя что-то важное.
Приехав тогда домой, сразу же услышал от жены:
- А что это у тебя на крыше машины? Игрушка какая-то.
Я и не знал, что ответить. Долго не знал. Пока вот не написал этот рассказ.
7.01.2014 г.
