Галине Григорьевне Рябовой, в девичестве Лозыниной, в марте исполнится 89 лет. И как же замечательно видеть человека в таком возрасте с массой эмоций. Ни охов, ни вздохов, а искренняя радость, и такая же искренняя боль, горечь, печаль, когда речь зашла о войне.
Галина Григорьевна с порога предвосхитила объяснение цели нашего визита: "Вы, наверное, в преддверии Дня Победы пришли?" Она тут же достала портрет мужа-фронтовика Василия Петровича и его боевые награды. Война оставила слишком глубокий след в его памяти. Уже здесь, в Усть-Катаве, ему часто мерещились фашисты.
- Больно тяжело им пришлось, особенно в начале войны. Он же с первого дня на фронте был, так как в армию его призвали ещё до войны. Фашисты отрезали их от хозчасти, так что пришлось сильно голодать. И ранения были, и в боях под Сталинградом участвовал. Говорил мне, что там столько погибло при переправе через реку - по их телам можно было на другой берег перейти! Так что досталось ему.
- Галина Григорьевна, расскажите, как Вы в годы войны жили?
- Я родилась в Усть-Катаве. В семье ещё было две сестры и брат. Я вторая по старшинству. Жили в доме на улице Гнусарёва. Осенью 1941 года я должна была пойти в восьмой класс. Но нас собрал директор школы и сказал: "В этом году восьмого класса не будет. Заводу нужны рабочие руки!" Мне тогда было 15 лет. Неделю проработала ученицей токаря у Володи Бритченко, а потом сама встала у станка. У меня был американский станок полуавтомат.
Работать приходилось по одиннадцать часов. Выходные были крайне редко. Поэтому уставали, конечно, сильно. Но тяжелее всего было переносить голод. Есть хотелось постоянно. Получала 400 г хлеба и стахановские талоны, я ведь на заводе стахановкой была. Но в столовую ходить стеснялась.
Отец тоже работал на заводе. Григорий Григорьевич Лозынин возглавлял 11-й цех. Помню, разбудит он нас с сестрой часа в 4 ночи, и пойдём все в район Вислого целину копать под картошку. Весь бугор в войну люди раскопали.
Нас, конечно, корова спасала. Но ведь и сено, и дрова - всё вручную приходилось готовить. За дровами к Смирнову мосту ходили с тележкой. Не жизнь была, мучение. Глаза закроешь и видишь картошку. А раз, хорошо помню, хлеб приснился. Так я так к кусочку тянулась, что с кровати упала. Но нам всё равно легче было, чем эвакуированным. Наш дом был двухэтажный. На первом этаже бабушка жила. Ей две семьи брянских подселили. А к нам семью сталинградских. Их девочка больно к нашей маме тянулась, она подкармливала её. А потом мой младший брат тяжело заболел, да так, что мама с ним целый год в больнице провела, а всё хозяйство на нас осталось.
Ещё гречку сеяли. Помню, уберём её и во дворе на парусине рассыплем. А потом палкой специальной бить надо, чтобы обмолотить. Обмолотим, на мельницу увезём и из муки блины напечём. А крапивы сколько съели! Щи из неё варили.
Галина Григорьевна замерла на мгновение, отведя взгляд к окну. Уголки её глаз намокли. И вдруг:
- Что-то я заговорила вас. Времени много отняла...
- Да что Вы, Галина Григорьевна, рассказывайте!
- Да что рассказывать. Ни надеть нечего было, ни обуть. Ни сравнишь, как теперь живём. Война закончилась, я тут же уволилась и поехала в Катав-Ивановск в педучилище поступать. Учителем хотела работать. А мне преподаватель говорит: "Пойдём со мной, будешь экзамен сдавать". И спросил, что такое процент. Я тут же ответила. Говорит: "Молодец, сдала экзамен". Начала учиться, а тут Василий с фронта вернулся. Какая уж учёба, такой герой приехал! Бросила учёбу и замуж за него пошла.
Тогда положено было, чтобы у кровати ковёр висел. Так нам на байковом одеяле двух тигров нарисовали - вот и ковёр получился, - Галина Григорьевна звонко по-детски рассмеялась. - Ну ничего, семья сложилась. Две дочери у нас родились - Надя и Наташа. А я на завод вернулась. Последние годы перед пенсией в 27-м цехе работала.
Ещё Галина Григорьевна хвалила своих зятьёв, особенно старшего Анатолия Фёдоровича Соловьёва.
- Он ведь сиротой остался и сам всего добился. Учиться старался. Мне однажды его учительница встретилась и больно уж его хвалила. Он ведь потом начальником 11-го цеха работал. Сейчас уж на пенсии.
А вообще у меня все дети и внуки замечательные. Без внимания не оставляют, во всём помогают.
Покидали мы дом Галины Григорьевны с удивительным чувством восхищения. Выпала человеку нелёгкая доля, а он не ропщет, не жалуется. Живёт с благодарностью и не только сохраняет какой-то заряд положительной энергии, но и распространяет его на окружающих. Дай Бог Вам здоровья, Галина Григорьевна!
