Они учатся в Уфе и приехали на каникулы в родной город. И в разговоре выясняется, что Александр и есть тот самый Кувайцев — автор таблицы! Эту таблицу он составил и разместил в Интернете, используя данные, которые нашёл у отца.
Шишига, Мишаня или Артюх?
— Как-то раз мы с папой перебирали старые документы, — говорит Александр, — и попались листочки с фамилиями, почерк не очень разборчивый, сразу не разберёшь, но я заинтересовался и начал читать. Написано: Кувайцевы — Артюхины, Кувайцевы — Багайки и Кувайцевы — ещё кто-то. Меня это удивило, и я сразу к папе пошёл спросить. Это было года два назад, а через некоторое время я все прозвища свёл в таблицу и выложил её в «Подслушку». Что интересно, благодаря этой таблице я выяснил, что мой друг Роман мне ещё и родственник — пятиюродный племянник, у него мама Сазикова. Лет десять назад мой отец начал ездить по архивам, выспрашивал родственников, кто ещё остался в живых, и составил нашу с братом родословную до 14-го колена. Приходите к нам в гости, папа Вам всё покажет.
Конечно, я воспользовался приглашением и связался с Николаем Кувайцевым.
— К сожалению, я дедов своих не застал, — рассказывает Николай. — Сейчас живу в доме тёти Шуры — родной сестры моей бабушки, а её муж Александр Георгиевич Дыдыкин был мне вместо деда. Они были бездетные, и мы помогали им, пользовались огородом, в бане у них мылись. Дядя Саша был уникальнейшим человеком, кладезем исторических фактов. Он долгое время возглавлял заводской узел связи, а молодым в 30-х годах участвовал в радиофикации города. Был знаком с Евгением Викторовичем Василевским — основателем радио в посёлке. А по другой линии тоже мой двоюродный дед, родной брат моей бабушки, был Исидор Михайлович Скрябинский, в честь которого названа улица в нагорной части города. Он революционер, член партии большевиков с 1914 года, первый председатель Совета солдатских депутатов. У нас в семье всегда были рассказы про Исидора, и это первое, яркое, что меня тогда заинтересовало. Он скрывался от белых, вёл нелегальную работу, воевал с Колчаком, дошёл до Омска. После Гражданской войны он как-то попал в Москву, потом был генконсулом в Персии, в Тегеране Исидор Михайлович сидел в кабинете, где работал Грибоедов. У него была дочка Мирра Исидоровна, которую назвали в честь мировой революции, полное имя — Миррева. Ей звонили в Москву, поздравляли со всеми праздниками, и я всё это слышал. И вот мои дети здесь родились, и живём мы в доме, где много разных, как сейчас говорят, артефактов. Есть настоящая ручная мельница с каменными жерновами, которую я крутил и молол черёмуху для пирогов. Это же изумительные пироги с черёмухой. Куда ни копнёшь, что-то найдёшь. Вот к Вам приходил Владимир Михайлович Киселёв, он из Шишиг, я тоже из Шишиг.
— А я сейчас с кем разговариваю?! — переспросил я собеседника.
— Я с одной стороны Шишига, с другой стороны — Артюха, с третьей стороны — Мишаня. Я по маме Шишига. У меня в роду три исконно усть-катавские фамилии — Сазиковы, Кувайцевы, Скрябинские. Я из рода Артюх — Артюхины, либо Артюхи. По Скрябинским я из Шишиг, а по Сазиковым — из Мишаней. В 80-х годах, когда ещё издавались городские телефонные справочники, мы с пацанами спорили, кого больше в справочнике. Кувайцевых было больше всех. Я всё равно Артюха, я Кувайцев. Прозвище произошло от имени, потому что мой прапрапрадед Артемий Фёдорович из староверов, они были раскольниками. Я не Сазиков и не Скрябинский, Скрябинские веснушчатые, рыжие, а я чисто внешне не Скрябинский. Хотя мне говорили, что в маму я пошёл.
— Ваш сын — Александр Николаевич. А Вас как по батюшке?
— Отец у меня Александр Николаевич, а дед — Николай Александрович. А о списке прозвищ я знал давно, их записал мой дядя Виктор Иванович Сазиков. Он работал в отделе главного механика, многие его знают, это его записи. Я видел их ещё пацаном, но тогда мне было не очень интересно, тем более в семье эти прозвища употреблялись постоянно. «Дойди до Кулеватовых, спроси…», — посылали меня. Всё детство считал, что это фамилия, и с изумлением потом узнал, что дядя Саша, оказывается, Сазиков, а не Кулеватов! У меня дядьёв было много, когда они собирались в компании, начинали обсуждать: «Да нет, это не Головель, я тебе про другого рассказываю». Или так: «Нет, я тебе про того Кувайцева говорю, он Тика, а не Багайка». Это было на слуху, и мой дядя Дыдыкин всегда говорил: «Мы — Бучелки!». А папа, когда был зол на маму, самое обидное, самое последнее, что он говорил ей и уходил курить, это: «Ууу, Шишига». Я всегда считал, что это ругательное слово женского рода, а оказалось, это просто родовое прозвище — она из Шишиг, она Скрябинская. Уже моё поколение, а я с 1976 года, не знали, что это родовые прозвища. Мой сверстник Димка был Махан, а почему Махан, никто не знал. Какие-то прозвища уходят вместе с родами, а какими-то пользуются до сих пор. Они давались для идентификации родов, изначально в 18 веке в Усть-Катаве появилось 12 родов только Кувайцевых. Однофамильцев было много, и чтобы долго не выяснять, откуда род, давались прозвища.
Ещё я хотел сравнить, сколько семей было в Усть-Катаве по 5-й ревизии и по последней ревизии, получить цифры и подсчитать фамилии. Сильно поменялись фамилии после восстания Пугачёва, то есть сюда завезли одних, а когда заводы разрушали, появились другие фамилии. Все знают, что в Орловке преобладают Шкерины и Холины, а берёшь годы до восстания — Шкериных и Холиных нет.
— Меня удивил Ваш сын. У Вас же есть и помладше?
— Да, Лев Николаевич, а таблица в «Подслушке» — это идея старшего, Александра Николаевича. Это ему захотелось, меня и в городе в то время не было. Он звонит: «Папа, где эти листочки, я хочу их оцифровать и у себя на страничке выложить». И вот она появилась в «Подслушке». Больше 20 тысяч просмотров было, народ мне и в личку писал: «Я такой-то, меня запишите» или «Подскажите, у меня такая фамилия, кто я могу быть?» Я удивился, что такому количеству людей это интересно и столько лайков от них. Хотел выложить обновлённую версию с шубинскими прозвищами и с теми, что узнал новое по Усть-Катаву, но пока не получилось.
Побежали за Топорами
Вот сидишь с уважаемым человеком, разговариваешь и не догадываешься, что ты общаешься с Топором. Или всю жизнь знал человека, а только потом выясняется, что он — Севал. Нет, я не призываю вас возвращаться к прозвищам, хотя есть и красивые, например, у краснокожих — «Дождь на лице» или у пиратов — «Ситцевый Джек», и сейчас в зоне СВО тоже есть крутые прозвища-позывные. Но что заметил — когда вспоминаем с собеседником его родовые прозвища, то глаза как-то теплеют, на лице появляется улыбка, и ты понимаешь: вот оно настоящее, волнующее, соль! Даже обидно становится, что у тебя нет родового прозвища и ты не местный. Такие мысли пришли ко мне, когда разговаривал с Галиной Васильевной Садовниковой.
— Я в девичестве Селивёрстова, — говорит Галина Васильевна, — Пётр Спиридонович Селивёрстов — это мой дед по папиной линии, а его брат Егор Спиридонович и получил прозвище Топор. Когда я была маленькая, это прозвище звучало у нас в семье, но я не обращала внимания, до сути не докапывалась — ну, прозвище и всё. Когда стала старше, спрашивала у мамы — почему Топоры? Она сказала, что у деда был брат, он в годы Первой Мировой войны какие-то геройские поступки совершал. Ещё она рассказывала, что парни переплывали речку (мы жили на Вислом) и дрались стенка на стенку в районе Кладенной. И когда в драке они проигрывали и убегали, то говорили: «Побежали за Топорами», то есть Селивёрстовых парней звать на помощь. Хотя возможен и другой вариант: мальчишки Селивёрстовы были драчуны, когда ходили стенка на стенку и проигрывали в драке, то убегали за топорами, и над ними смеялись: «Побежали за топорами». Поэтому их так и прозвали — Топоры. Конечно, интересно было узнать, что же было на самом деле, но папа у меня рано умер. Но, по крайней мере, мы с родственниками фильм «Топор» о Великой Отечественной войне смотрели с интересом.
У Егора Селивёрстова был сын — Сергей Георгиевич, генерал. Он приезжал в Усть-Катав в 2002 году, с ним встречались, была заметка в «Усть-Катавской неделе». Он рассказывал, что его отец Егор был кавалером Георгиевских крестов, и когда Сергей Георгиевич был в Кремле на приёме в Георгиевском зале, то там увидел имя своего отца. Тогда впервые для меня это прозвучало из его уст, и в двухтысячных годах я начала искать в Интернете Георгиевских кавалеров. Дело в том, что мы с дочерью начали участвовать во всероссийском конкурсе семейных команд «Добровольцы локальной истории», для этого нужны были документальные подтверждения, и там были подсказки, на какой сайт зайти. Нам удалось найти исторический документ, где Егор Селивёрстов значится в списках награждённых Георгиевским крестом 4 степени, который ему вручили 15 августа 1915 года. Он служил в 325-м пехотном Царевском полку, который был сформирован в июле 1914 году, состоял из 4-х батальонов и входил в состав 82-й пехотной дивизии. Однажды после боя у населённого пункта Драганы из 2000 человек осталось около 700 нижних чинов при 12 офицерах. Вполне возможно, что именно в этих местах Егор увлёк за собой в атаку солдат, сжимая в руках топор. Там на фронте и прозвали его «Топор», и это прозвище с тех пор следует за родом Селивёрстовых. В этом конкурсе в 2021 году мы заняли второе место по России. А дом на Вислом, где жил Топор, ещё сохранился, недалеко и дом моей матери. И хотя я живу сейчас в Шубино, но всегда чувствую: мне обязательно надо туда поехать, в свой материнский дом, где я воспитывалась. Меня тянет, для меня Вислый — это всё!
Артефакты дома на улице 40 лет Октября
На следующий день после встречи в редакции Николай Александрович Кувайцев позвонил мне:
— Вы спрашивали, почему я интересуюсь историей. Я с детских лет рос с рассказами об Исидоре Михайловиче Скрябинском. Вспомнил ещё одно впечатление детства. У нас была фотография, на которой Исидор Михайлович запечатлён с Лениным. Была какая-то партийная конференция, там, наверное, человек триста на фотографии. Эта фотография в своё время висела во Дворце культуры. Я же вырос в СССР, был пионером, и пацанам, кто ходил со мной в театральный кружок, показывал — вот сидит Владимир Ильич Ленин, а вот через десять человек от него стоит Исидор Михайлович Скрябинский — мой двоюродный дедушка, в честь которого названа улица в городе. Это как бы тоже был такой яркий штришок в детстве, что у меня был такой предок.
Вот сейчас я сижу в огороде и смотрю на деревянную раздвижную лестницу: если её разложить, она будет десятиметровая. Она как раз принадлежала пожарной дружине, которая была на фото в газете в статье о прозвищах. И на этой общей фотографии есть мой дядя Георгий Григорьевич Дыдыкин — он сидит в среднем ряду. У нас есть его фотографии с юношеского возраста, по ним я его и определил, к тому же я точно знаю, что он служил в этой команде.
— А чья старая лодка лежит перед Вашим домом, она уже вросла в землю?
— Это как раз семьи Дыдыкиных, дяди Егора — Георгия Григорьевича, что на фото, дяди моей мамы. Родители ещё застали время, когда на этой лодке плавали всей семьёй. На ней сено возили, когда косили на островах у Паранино, картошку где-то в пойме у Паранинского моста сажали, и на этой лодке возили картошку. У меня мотор лодочный от неё до сих пор висит.
Почему-то с детства мне полюбилась песня, старшее поколение её хорошо знает, она из фильма «Щит и меч» — «С чего начинается Родина…» Там много вариантов, с чего она начинается, и подумалось: а может, она начинается и с родовых прозвищ? Они же берутся из глубины, их берегли, передавали по наследству, как раньше передавались дворянские титулы. А в этом есть резон. Представляете: живёт человек, купается в благах цивилизации, и в один прекрасный момент он вдруг останавливается, пытаясь понять, какова задумка Творца, зачем он здесь и дальше что? Ну, не с Марса же он? У него есть корни здесь на Земле. И пусть не сохранил он фотографии, ещё какие-то документы своих дедов, прадедов, а выйди на улицу, где они жили, назови прозвище — и тебе сразу портрет их нарисуют, да и твой заодно.
