- Ещё что-то нашёл? - подумал я, когда на пороге редакции увидел Бориса Петровича Чернова. В нашей газете уже были две публикации о находках этого неравнодушного к истории человека. В первой статье речь шла о кусочке колокола, а во второй - о Шубинской пристани и железном параллелепипеде. На этот раз Борис Петрович хотел показать мне одну девушку у старого вязовского лагеря. Оказывается, недалеко от бывшего пионерлагеря на скале у железной дороги он нашёл изображение молодой женщины. И, что интересно, рядом с источником, который падает с высоты нескольких метров. "Красивый такой барельеф, - восхищался Борис Петрович, - на отвесной скале, на высоте двухэтажного дома и не просто краской нарисован". Ну что ж, как говорят - Бог любит троицу, и мы решили сгонять на природу и осмотреть барельеф.
Девушка и старушка
Машину оставили за километр-полтора до лагеря, и пошли по насыпи железнодорожного полотна. Минут через пять Борис Петрович остановился и поднял руку: "Смотри, вот она. Видишь?" Я поворачивал голову так и эдак, напрягал зрение, но разглядеть ничего не мог. Тогда мой спутник сбросил рюкзачок, вскарабкался на каменный выступ и начал водить по скале рукой. "Вижу, вижу!" - закричал я. Теперь можно было разглядеть красивое женское лицо с причёской модной в шестидесятые годы прошлого столетия. Я тоже залез на выступ и стал рассматривать и фотографировать изображение. Конечно, это не барельеф, а выбитый на каменной плоскости рисунок. Да, работа не одного дня, это же надо было сначала нарисовать, а потом на высоте дробить зубилом камень.
- Мне никто не показывал, сам увидел лет тридцать назад этот рисунок, - рассказывает Борис Чернов. - Девушка иногда показывается, иногда нет, всё зависит от солнышка. Ездил сюда рыбачить, иногда на электричке, когда как, по настроению. Приеду, напротив Шиповой поляны начну и иду вниз. Домой возвращался пешком. На краю Шиповой поляны есть землянка, ночевал там в молодости. У нас раньше на Стадионе много было ребят, и мы ездили туда с ночёвкой, девчата были с нами. Шипова - от слова "шиповник". На эту поляну гоняли коров из подсобного хозяйства, им податься некуда было - тут гора, там река. А рядом Солёная старица, она длинная, метров пятьсот.
Мы спустились со скалы и, пройдя несколько метров, начали набирать холодную водичку, можно сказать, даже хрустальную, из струй самобытного водопада. Красивое зрелище, жаль только, что на камнях вокруг были надписи побывавших здесь.
- Борис Петрович, как Вы относитесь к подобным меткам?
- Негативно к этому отношусь. Если ты что-то делаешь, то сделай не просто как тебе взбрелось. Зачем ты влез в природу? Сделай так, чтобы людям было приятно смотреть. Изображение девушки - это труд. Я вот подумал: или надо альпинистом быть, кресло подвесить и сидеть выдалбливать, или леса какие-то делать. Потому что на таком уступе размахнуться и увидеть очень непросто. И за этим изображением скрывается какая-то история, это же не просто хулиган залез и начертил: "Здесь был Вася". Что-то же подвигло человека, потому что рисунок не так прост. Если сейчас вы напишите, вдруг кто откликнется и расскажет.
Да, не барельеф, и надо вглядеться, чтобы увидеть черты этой девушки, и явно здесь скрыта какая-то тайна. Помню, в далёком детстве слышал историю о старушке, как она собирала дикий лук на вязовских скалах и от внезапного гудка паровоза сорвалась вниз. Воображение ребёнка рисовало страшную картину падения на рельсы с головокружительной высоты. Хорошо ещё, что контактных проводов тогда не было над железкой. Кажется, даже имя бабушки называли, говорили, что она продавала лук на базаре, но сейчас этот случай вспомнить никто не может. Следы затерялись, но вот что странно: нигде на скалах я не видел изображения старушек, а вот девушек много.
В голубом платье...
- Это мне рассказывали ещё в детстве, - говорит Нисей Каюмович Мифтахов, - у одного человека погибла любимая девушка, бросилась под поезд, и он её портрет нарисовал на скале. Долгое время его можно было видеть у железной дороги между Шанхаем и Первомайкой, но со временем это всё стёрлась, изображения не стало. Моя родная сестра Роза так же положила голову на рельсы и погибла недалеко от этого места. Это произошло 7 июня 1954 года. Когда она училась в Казанском университете, народный эпос "Манас", который собирал и записывал наш отец, объявили реакционным, байско-буржуазным, и Роза написала письмо на имя Сталина. После этого её насильно забрали в психбольницу, и там побоями и уколами нарушили её душевное здоровье. Нам удалось её оттуда забрать. А в Усть-Катаве жил парень Лёша, у них была большая семья - 9 детей, он был самым старшим. Он любил Розу, и просил даже у нашей мамы: "Отдайте её мне". Мама сказала: "Нет, ты старший и очень симпатичный, будешь изменять, и ты русский, а она татарка". Он не отставал, но потом всё же женился на другой. Дом семьи Алексея был на последней улице Шанхая, а мы жили в Первомайском посёлке на улице Тараева. Незадолго до смерти Роза написала письмо двум подругам, бывшим студенткам Казанского университета, просила помочь восстановить её честное имя, но никакого ответа не было. И вот когда мама ушла в завком ходатайствовать о путёвке в пионерлагерь, она спустилась и на границе с Шанхаем вышла на рельсы. Машинист сигналил по-страшному, но остановить поезд не мог.
- Мы переехали в Колонию в 1954 году, и я помню, на скале было изображение девушки, - рассказывает Валентина Николаевна Тулупова. - Говорили, что девушка бросилась под поезд и потом её кто-то нарисовал. Мне мама рассказывала ещё одну историю про это место. Когда ей было 8-10 лет, у одной девушки, мама называла даже её фамилию, случилось несчастье, её бросил молодой человек. Она позвала подружек гулять, а сама оделась, как невеста. Поезда тогда ходили очень редко, и молодёжь гуляла вдоль линии железной дороги. Она с девчатами шла по насыпи, сама в серёдке, а когда паровоз стал приближаться, прижала их к себе и на рельсы. Все трое погибли. Вот это было напротив старого устья Катава, разговор тогда шёл большой, и для мамы это было большим потрясением. Так что легенды просто так не рождаются.
- Это изображение у нас на скале было ещё до войны, - вспоминает Ольга Дмитриевна Логинова. - И я всё спрашивала: "Мама, почему тут она, кто её нарисовал?". Мама говорила, что здесь девушка попала под поезд. Рисунок я очень хорошо запомнила, потому что девушка была очень красивая и стояла она в какой-то испуганной позе. В голубом красивом платье, и, мне казалось, у неё было прекрасное лицо. Раньше здесь люди гуляли, и эту дорогу вдоль горы называли Большой дорогой. Отец приходил с работы, ужинал и говорил: "Пойдём сегодня гулять на Большую дорогу". Она шла с Шубино и дальше, может быть, по Извездной в сторону лагеря.
Ольга Дмитриевна показала место, где была нарисована девушка. Это как раз напротив её родового дома на улице Пушкина. Я спустился на полотно железки в надежде, хоть что-то сфотографировать. Увы, сколько бы ни вглядывался в морщины скальных выходов, не заметил даже малейшего кусочка голубой или иной краски. Время или ремонтные бригады путейцев стёрли зарубку нашей истории. И опять вспомнилось детство. Высоко на скале, как раз напротив любимого места купания вязовчан, красовалось изображение девушки в купальнике. Несколько лет назад железнодорожники укрыли скалы металлической сеткой, и девушка исчезла.
И Ленин - такой молодой...
Исчезла не только девушка, закрыто было изображение Ленина, которое располагалось чуть ниже. Было очевидно, что вождь нарисован рукой настоящего профессионала, да и размеры изображения, метр на метр, впечатляли. Мы, мальчишки, всегда обращали на это внимание, показывали гостям, да и проезжающим по Транссибу Ленин был тоже хорошо виден. Бесспорно, это тоже дань времени построения коммунизма на планете. Заключённые делали татуировки Ленина и Сталина на груди, на спине, на тот случай, если их приговаривали к расстрелу, то в последний момент они рвали на себе рубахи. Это спасало многих от смерти. Об этих наколках не раз пел Высоцкий: "...Как на левой груди - профиль Сталина, а на правой - Маринка анфас". Я не видел, но рассказывают, что и на Медведе был также "вытатуирован" Ленин.
- И на Паранинской скале есть изображение Ленина, - рассказала мне Ольга Михайловна Иванова. - Мы жили недалеко от этой скалы, на Зелёной улице, и этот Ленин был всегда в моей памяти. Я же ребёнок из Советского Союза, поэтому изображение Ленина для меня было особенным - гордостью. Мы же были октябрятами, потом пионерами и всем, кто бывал у нас на горе, показывали Ленина. Его художник рисовал - так похоже, так интересно.
Конечно, глупо было бы думать, что это подвигло девочку Олю стать художницей, и всё же, всё же, наскальный Ленин - это своеобразная достопримечательность Паранино и даже, как это ни странно звучит, объект культуры.
Кто-то сказал, что прошлое разговаривает с нами иероглифами, то есть знаками, которые мы не можем прочитать с ходу. Верно, их масса, они зарастают травой, мхами, а мы проходим мимо, мы ужасно ленивы и не любопытны. Когда мы ходили с Борисом Петровичем у заброшенного лагеря, то обнаружили высокую насыпь, которая от железной дороги уходила в сторону реки. И уже никто не может сказать, что это за отвод, для чего? Рассматривали мы и широкую и ровную просеку в сосняке на самом верху за лагерем. Почему деревья попадали и именно полосой, как в туннеле? По версии Бориса Петровича это след от испытаний двигателей у Минского разъезда. Если выброс был, то по розе ветров гептил вполне мог попасть туда. Следы, следы, они теряются, и трудно уже по ним что-то прочитать. И всё же случается.
- После того как вышла газетка с материалом о железе, - говорит Борис Петрович Чернов, - меня встретил Саша Зайцев, ему сейчас под семьдесят, живёт в Челябинске. Он сказал: "Когда мы в лагере были, Андрей Дыдыкин там копал экскаватором, и я его попросил черпануть мне гальки из реки. Он раз черпанул и вот такой кусок железа достал с маркировкой 1825 года. Второй раз копнул - ещё вытащил".
Благородный поступок Туза
Перед тем, как отправиться в обратный путь, решили мы с Борисом Петровичем попить чайку, так сказать, насладиться тишиной и покоем вдали от суеты города. А развели костерок на берегу Юрюзани недалеко от памятника, установленного у места гибели Александра Анатольевича Москвичёва.
- Их два брата было, - поведал мне за чайком Борис Петрович. - Один брат купался здесь с девушкой, она стала тонуть, он её вытолкнул, а сам утонул. Второй брат женился на ней, они жили в частном доме в Вязовой, ну и трубу рано закрыли. Он угорел, она живая осталась. Так я слышал, насколько это правда - не знаю.
Вот так рождаются легенды. Я сам родом из Вязовой, и мне была известна другая версия, но всё же я уверен, что в каждой легенде есть доля правды. Самого Александра по молодости не помню, он старше меня 4 года. Мне рассказывали, что это был довольно яркий человек для своего времени, а среди хулиганов выделялся своим благородством и достойными поступками. Он не мог молодого обидеть, отобрать какую-то мелочь. Внешне он был атлетически накаченный, ну и, конечно, девчонки к нему липли. Даже кликуха у него была соответствующая - Туз.
Как-то он отдыхал у пионерлагеря имени Павлика Морозова с товарищами. Выпили немножко, девчонки полезли купаться. Одна стала тонуть, потом вторая стала тонуть. Он одну спас, за второй поплыл, вытолкнул её, а у самого то ли ноги свело, то ли ещё что. Там у озера есть подземное соединение с речкой, вот его и затянуло. Но готовя эту публикацию, мне удалось поговорить с родным братом Александра Москвичёва, Владимиром Анатольевичем:
- История не очень интересная, Саша с другом отдыхал у пионерлагеря. Это было в 1978 году. Ну и молодёжь там была, кто-то из работников лагеря. Там есть глубокое место, куда все ходили купаться. Точно не знаю, вроде бы они переплывали реку, и одна девушка начала тонуть. Он начал ей помогать, она опиралась, опиралась на него и в какой-то момент не дала ему всплыть. Плавал он хорошо, но, возможно, алкоголь сказался и место очень глубокое. За день до этого мы с отцом выше того места рыбачили в Солёной заводи. Наш отец Анатолий Иванович Москвичёв родился и жил недалеко от этого места на будках. И наш дед жил на этих будках, работал осмотрщиком. Брат меня старше ровно на 10 лет, мне было 14, а ему 24 года. Вот мы порыбачили, собрали бредни, искупались, и Саша поплыл вниз по течению. А отец крикнул:
- Стой! Ну-ка вернись!
- Ты чего, батя?
- Ты знаешь, какое там течение?!
- Да ладно, батя, что я, плавать не умею?..
А на следующий день в этом месте всё и произошло. Там одно течение в одну сторону, а другое в обратную, со дна ключи бьют. Мы с вечера поискали, поискали, место очень глубокое - мера четыре, может быть, даже пять. На следующий день собрались люди на лодках, начали по метру всё прощупывать баграми и вытащили.
А на два года раньше угорел не наш брат, а брат отца Николай, ему тоже было 24 года.
PS. Снимаю шляпу перед нашими далёкими предками. Казалось бы, каменный век, но я могу часами любоваться чёрной угольный лошадью из пещеры старца Игнатия и красной охряной цаплей Бурановской писаницы. Определённо, они достойны лучших музеев мира! И, что поражает, они нанесены, только вдумайтесь, тысячи и тысячи лет назад! А тут и современные краски, и железные зубила, но несколько десятков лет прошло, и след простыл. А может, это и хорошо, время само решает, что сохранить, а что стереть?
