Знаю точно, истоки России, её животворные силы - в деревне, в провинции. Деревни уже нет, гаснет и провинция, хочется сказать: исчезнут они - не будет и России. Нет, страна останется, но я не хотел бы, чтобы мои внуки жили в России похожей на Москву. Вот и Рождество – есть и будет, но хочется вспомнить, какое оно было в нашей глубинке.
Больше года прошло с моего последнего посещения Тюбеляса, а надо бы чаще сюда заглядывать - наш округ, здесь тоже читают нашу газету. Как всегда, с удовольствием шёл по широченной улице, которая пронизывает всё село. Я бы назвал её проспектом, но, увы, она именуется переулком Широким. Конечно, пустующие громады пятистенок радости не добавляют, но стайки тучных омётов в огородах внушают оптимизм – село живёт. А этот знакомый с детства запах - смолья, берёзовых дров, который вместе с хвостами дыма поднимается из труб, подсказывает – приехал не зря, расскажут бабушки о святках и гаданиях. Сразу от Разъезда сворачиваю на улицу Васильевскую к старой знакомой и родственнице Татьяне Семёновне Хозовой.
Замок под подушкой
- На дворе стоишь и кидашь валенок, - рассказывает Татьяна Семёновна, - но я не кидала, я брала замок и перед сном клала его под подушку. И вот кто тебе приснится, тот и будет твой муж. Мне приснился Миша.
- Какой Миша?
- Да мой Миша, я за него замуж вышла.
- Да ну, не может этого быть?!
- Когда у него отец помер, он всегда ходил к нам. Они с моим дядей ездили за колхозным сеном. Мерзляки тяжёлые, а он чего, 14 лет было, такому мужики помогут, наложат. Он всегда ходил к нам на Сухолин, и обитался круг моего отца. Он потом рассказывал: «Я к вам ходил, а ты ещё в подворотню лазила». Вот и нагадала: кто придёт замок открывать, тот мой муж будет. Мне и приснился Миша Хозов. Когда пришёл из армии, замуж меня взял. Свадьба была 13 октября, 19 октября мне исполнилось 16 лет, а в 17 лет у меня уже Витя родился. Семь классов закончила и пошла на ферму работать, уж с фермы замуж вышла. Вот на фото я с поросятами, и мне в приданое от фермы поросёнка дали.
Жила у нас в Тюбелясе Нюра-Акуля, она ко всем ходила, огороды копала, кто попросит, старухам помогала. И эта Нюра на Рождество по дворам ходила, славила, больше никто не ходил. Придёт, поздоровается и говорит: «Расстилайте полушубок». Я полушубок на кровать раскидываю, она садится на него и поёт Рождество. Надо было сидеть на какой-то овчинке, чтобы скотина велась. Мы ей надаём всего, и она пошла дальше. Не принято было тогда ходить славить Христа. Я же пионеркой была, но мы всё-таки ходили на Пасху, и нас знаешь, как стыдили за это. Соберёмся: моя двоюродная сестрёнка Татьяна Захарьевна, ещё была Нюрка Никонориха. Мы около кузницы жили, и сначала к тёте Арине шли, а однажды зашли к Николаю Григорьевичу Сусеву, он был у нас председателем и тоже на Кузнечной жил. Заходим: «Христос воскресе!», а они сидят за столом, кто-то из Катава к нему приехал. И он сразу: «Вы ходите, милостыню собираете, как вам не стыдно?» Мы как рванули из избы, все друг на дружку. А за нами бежит его жена, в подоле яички держит. Догнала и всем по яйцу дала. Идём, а на встречу ещё одна учительница – ой, какая страсть-то! Утром пришли в школу – линейка. Меня вызывают первой, выхожу, мне говорят: «Оголожала? Как не стыдно, ты Христа ради ходила просить!» Ой, стыдища, я стою и плачу.
Татьяна Семёновна не могла вспомнить, что пела Нюра-Акулина. И когда уже попрощался с хозяйкой, вспомнилась одна старая колядка:
- Приходила коляда
Накануне Рождества!
Кто даст пирога,
Тому полон хлев скота,
Овин с овсом,
Жеребца с хвостом!
Кто не даст пирога,
Тому курячья нога,
Пест да лопата,
Корова горбата.
Подолами ловили
В самом начале улицы Октябрьской стоит дом старейшей жительница села Марии Алексеевны Ульяновой. В апреле нового года ей исполнится девяносто лет.
- Валенки кидали через ворота, - вспоминает Мария Алексеевна, - смотрели, куда валенок носком ляжет, с той стороны будет жених. В 12 часов ночи ходили с подружками ворожить. Зоя Серебрякова была задушевна моя подружка. Задушевна - это когда мы с ней могли про всё говорить, все тайны доверяли друг другу. Мы с ней и рыбу вместе ловили, у речки же жили в Малодумовке. Есть нечего: «Зой, пошли рыбу ловить». Она подол ставит, я шугаю, наловим и начнём варить.
- Подолом?!
- Да, раньше широки были юбки. Когда я стою, она гонит. Там илошник был густой, и рыба была.
- Валенки бросали, а кто суженым стал? Расскажите про первую любовь.
- И первый и последний был у меня Андрей Федотыч Ульянов. Один брак у меня, мне не было 18 годов, и нас долго не расписывали. Пришлось на разных будках жить. Он на железной дороге работал, сначала его бригадиром поставили, потом мастером сделали, но отказываться нельзя было, коммунист. За мной гналось много парней, а он никому меня не отдавал, для себя берёг. В больницу когда лёг, за мной его брат смотрел, никуда меня не отпускал.
На Рождество ворожили, а на Пасху яйца собирали, потом в каждый выходной их катали у нашего двора. Тятя, бывало, скажет: «Суббота, чья очередь? Давайте подметайте, завтра придут яйца катать». Маленькие ребятишки катали тряпочный мячик в лунки. Если в лунку он попадёт, яичко забираешь. И в кучки яйца прятали. Три кучки из опилок сделают, в них яйца прятали, а одну пустую оставляли. Встанут девчонки вокруг кучек и подолами закроются, а одна прячет. А мужики в шаровки играли, у нашего же двора всё сходбище было. Один кидает деревянный мячик, а другие деревянными палками–шаровками его отбивают.
Бедно жили. Когда в 5 классе училась, тятя сказал: «Иди работай и корми сама себя». И пошла с 15 лет в ремонт, и всю жизнь на путях. «Дяденька, тебе рабочих надо?» «Надо», и я на второй день уже работала. А в чём пошла? Тятя, ладно, лапти сплетёт да резиновым рукавом пошьёт, чтобы дольше носились. А я с линии сойду, разуюсь и по деревне иду босиком домой.
Когда Андрея послали в Челябинск на три года, то я одна жила целую зиму на Костромцовой будке у Мурсалимкино. Моему Грише третий годок шёл, приходилось целый день на печи оставлять.
- Как на печи?!
- Потому что никого нет, только собаки были. Свёкр умер, свекровка мою дочь забрала и уехала в Тюбеляс. Ребёнок откроет дверь и замёрзнет, а на печи был костыль в стене, и мы его привязывали.
- А что делали на железной дороге?
- Расшивали, зашивали пути молотками, лапами. Рельсы меняли. В войну поезда редко ходили, только с солдатами на фронт, а обратно раненых везли. Тихо ходили поезда, мы рвали цветы и солдатикам давали.
Рельсы лопались без конца. Один раз кусок на стыке вылетел, и мы пилили этот рельс. Поезд остановился, шесть танков на фронт вёз. Подходит к нам механик: «Пропустите, а то меня будут судить военным трибуналом». Мы думали, думали, а тут бригадир спрашивает у машиниста: «По лопатке проедете? Если колесо провалится, я сразу буду махать». Путевым мастером был старик Филипп Комиссаров, он и поставил лопатку на стык. Когда поезд проехал, механик к нам подошёл: «Ой, спасибо, теперь вовремя танки привезу», и все наши фамилии записал. И потом с фронта ещё прислал письмо, благодарил.
Без валенка на танцы
Анастасия Матвеевна Курёнкова живёт на улице Пролетарской, недалеко от нового молельного дома в селе. Встретила она меня с дочерью Валентиной.
- Бегали, гадали, валенки кидали через забор, - вспоминает Анастасия Матвеевна, - в какую сторону покажет, там жених будет. Ещё глаза завяжем, раскрутим и друг дружку ловим - поймаем, там жених. Мужем моим стал Николай Курёнков. Тогда «пожарка» в деревне была, лошади-то стояли ой-ой-ой, страшно глядеть. Сытые, сбруя блестит. Будущий муж там работал, а я на Сухалине жила около кладбища. Они и приехали на тройке, катались на них.
- Вы-то уже не бросали валенки? - обратился я к дочери Анастасии Матвеевны Валентине.
- Как не бросали? Тоже бросали.
- Долго они бросали. У меня правнучка жила, и та бросала, - добавляет Анастасия Матвеевна.
- Пришли парни и подкараулили, как мы бросать станем, - рассказывает Валентина. – И Петька Плеханов своровал мой валенок. Мне на танцы надо, а я без валенка как? Пришлось в старых идти. А он долго мне его не отдавал.
Ещё мы воды нальём в блюдце, свечки зажжём, потом тушим и смотрим, какой жених будет. Всё равно, о ком думали - не стали сужеными, за других выходили замуж.
- А как вы думаете, - обратился я моим собеседницам, - если приеду в ночь с 6-го на 7-е января и пройдусь по Тюбелясу, увижу, как валенки через ворота летят?
- Не-е-ет, сейчас и молодёжи в селе не стало, ни девчонков нет, ни мальчишков. На всё село три лошади, на масленицу катать ребятишек некому. А раньше и старые, и малые катались, кто в коробах, кто в кошёвках, с песнями, айда-пошёл.
- Какие песни пели?
- Ничего не помню, пела, но уж забыла. Длинные песни были, как затянут без всякой гармони и поют.
Два класса всего закончила, мне 13 минуло, пошла в ремонт на железную дорогу. Есть нечего было, семья большая - дети сведённые были: нас двое, отцовы двое, да одного приёмыша мама в войну брала. И мы пошли работать. Сначала на будках, а потом нас, девчат, назначили в Вязовой шлак возить. С паровозов сыпали, по 12 часов работали. Утром отработаем, домой ехать - нас не сажают, везут танки, пушки на фронт, мы и сидим, к вечеру только попадём домой. И падали с поездов, при мне одну девчонку задавило. Мы стали перелазить, а Лидка толстая была, ногу не успела убрать, и колесо на ногу. Мы её катком закатили на платформу, а там больница рядом. И ещё у нас Настю задавило.
Многое мы ещё чего вспомнили из доброго, старого житья-бытья. Например, три десятка лет назад случилось быть на свадьбе в деревне, да в зимнюю пору. Столы были расставлены в двух комнатках мудрёными лабиринтами, на табуретках доски, укрытые половиками, и чтоб убраться, всем гостям велено было садиться бочком. Так что за столом оказывалась только одна рука! И что? Сначала показалось жутко тесно, а потом весело, и как-то все казались родней. И ещё ухитрялись плясать на крохотном пятачке в центре. Несколько лет назад был на современной свадьбе в кафе: между гостями простор, и на столе – ешь, пей, не хочу. И что? Сначала показалось жутко красиво и богато, а потом скучно, пусто и холодно. Но это мне так показалось, современнику первых телевизоров, холодильников и соломенных крыш в деревнях.
Не хочется заканчивать свой рождественский экскурс по Тюбелясу на грустной ноте. Хотя в это время случаются и чудеса… В чудесное возрождение деревни не верю, возраст не тот, но вот чем старше становлюсь, тем больше убеждаюсь: какие удивительные люди живут у нас на селе!
Только цифры
2003 год: жителей – 689 чел. В школе – 93 чел., в детском саду – 43 чел.
2010 год: жителей – 627 чел. В школе – 57 чел., в детском саду – 23 чел.
2013 год: жителей – 585 чел. В школе – 46 чел., в детском саду – 18 чел. Жилых домов – 268, бесхозных – 27.
2016 год: жителей – 546 чел. В школе – 34 чел., в детском саду – 15 чел. Жилых домов – 190, бесхозных – 73.
2017 год: жителей – 503 чел. В школе – 33 чел., в детском саду – 15 чел. Жилых домов – 191, дачи – 71, бесхозных – 44.
