Если поздней осенью среди охотничьего люда вдруг зайдёт разговор о зайцах, то обязательно прозвучит вопрос: "Белый или нет?" Иногда отвечают: "Да нет ещё, не весь, только верх да уши, низ-то серый". Значит, не ушла ещё осень насовсем, растает снег, выпавший неожиданно. Плюсовая погода остановит наступление зимы ещё на несколько дней. И даже в лесу, где неделю назад было по щиколотку белого покрывала, станет сумрачно и почти темно. Краски бабьего лета безнадёжно погибнут, всё покроется серовато-березовым оттенком. Листва опадёт совсем, лес станет прозрачен. Даже хвойные не блеснут своей зеленью под октябрьским солнцем. В эти короткие дни ничто не ускользнёт от взгляда охотника, тем более белый заяц, который, как ни крути, линяет неотвратимо полностью. Экипируется под снег. А он не выпадает. Жду это время года, как глухариный ток в апреле. Терпеливо наблюдаю таяние первого снега. И тогда ничто меня не удержит от охоты на белого зайца!
В который раз понимаю бесполезность своих планов пройтись по местам прошлогодних зимних следов. Жёстко отбрасываю все сомненья, куда ехать. В Зигальгу. Только туда! Неповторимый хребет Южного Урала, на его вершинах снег уже лёг неотвратимо до июля следующего года, а вот предгорье - настоящий охотничий рай! Бросаю все дела и планы. Нарушаю мыслимые и немыслимые законы цивилизации. Один или не один, с собакой или без нее - неважно. Собираю в спешке рюкзак, и часто забываю взять с собой какую-нибудь нужную мелочь. Лишь бы не упустить те несколько последних бесснежных часов, что подарила нам старушка осень. Прыгаю во внедорожник и всё - я уже там, в Зигальге, несмотря на то, что добираться до неё ёще около ста километров. Все дела, обязательства, заботы-хлопоты уже где-то далеко. Чувство свободы и предвкушение скорой встречи с Зигальгой наполняет всю мою сущность. Скоро, скоро она блеснёт мне классическим очертанием своих вершин.
Зигальга - дивный по красоте хребет, тянущийся с севера на юг сорок километров. Хотя общеизвестно, некрасивых гор не бывает. Особенно таких древних и загадочных, как на Южном Урале: Нургуш - птица, распластавшая свои крылья над озером. Иремель-старик Ерёма, охраняющий нагромождение скал. Яман-тау -чёрная недоступная вершина. Недоступная, потому что судьба не позволяет мне пока побывать на ней. Урал-тау -древняя цепь гор. Нары- плоская ягодница, Бихта - хороший вид. Площадка для фотографов. Уреньга – красавица и ужас дальнобойщиков на М5. Таганай-подставка для луны. Я бы назвал его Луна, доступная туристам. Сука - рогатый скалистый гребень.
У каждого хребта много тайн и легенд. В моём рассказе все загадочные истории о горах просто не уместятся. Если говорить о происхождении названия Зигальга, то вероятнее всего икать его нужно в тюрскихсловах «зэнгэр» - голубая скала, «ийлга» -высокогорное пастбище, «джегэлге» - снег на вершине. Мне больше по душе история о башкирской девушке по имени Джигалга, замёрзшей летом у одной из вершин хребта.
Но это название самого хребта. А вот все местные названия звучат на русском. Например, перевалы: Прогон, Александровский, Мохнатый, Голодный. Или вершины: Шелом, Мёрзлый, Поперечная. А уж о названии деревень и говорить нечего. Верх-Катавка, Александровка, Екатериновка... Так что обживали дикие места хребта русские. Кто они были? Христиане раскольники, лихие люди, служивые. Чем занимались? В одной деревне, Александровке, возможно, хлебопашеством, а все остальные были для обслуживания в Оренбургские степи. Ямщину гоняли точно. А где ямщина, там возможны и истории, связанные с большой дорогой. Слышал много чего. Про саткинского купца, разгрузившего свой товар где-то на перевале. Про пещеру, на Зигальге, которую никто ни разу не видел. Якобы там жили раскольники. И даже про космический аэродром для пришельцев. В несуразные байки сразу перестаёшь верить, единожды побывав хотя бы на одной из вершин. Все страсти и мистические истории разбиваются о простую русскую поговорку "Умный в гору не пойдёт". Проще любую дорогу сделать вокруг горы, а не через неё. Ну, туристы или охотники - другое дело, но это всё сейчас, в нашей современной жизни.
И ещё. Однажды ночевал я в одной брошенной деревне и наткнулся в сарае на старинное деревянное корыто - не корыто, лоток - не лоток. Понял, не с проста народ тянулся к хребту. Есть чем было поживиться в его многочисленных ручьях и ущельях. Лазил я как-то по молодости с ружьишком недалеко от Александровки. Решил чайку вскипятить да от осеннего ветра укрыться в старом каменном дорожном карьере. Увидел под ногами случайно камешек необычного синего оттенка. Поднял. Камень с острыми углами, похожий на кусок пластмассы. Положил в карман. Потом как-то на рынке показал его торговцу камнями. "Вроде пирит-спутник золота", - сказал он. Долго я его носил в кармашке рюкзака, как талисман. Куда потом делся, хоть убей, не помню. Но это там за хребтом, ближе к истокам рек Белой и Юрюзани. Об этой теме, может быть, потом и подробно. А мне сюда просто за белым зайцем, пока снег не выпал. Я на что-нибудь намыть в ручьях, не претендую. Водички попить самой вкусной в мире да сделать несколько точных выстрелов.
Вкус девственной воды в ручьях изумительный и неповторимый. Во всяком случае, его сразу отличишь от остальной воды, единожды попробовав. Есть даже на эту тему легенда: один из основателей Катав-Ивановска симбирский купец Иван Твердышев, однажды побывавший в Зигальге, приказал впредь в его присутствие привозить ему для употребления воду с одного из притоков речки Куткурки, что течёт вдоль хребта. Лошадь с телегой и бочку специальную выделили на это дело. Ну и мужика нашли, вроде, надёжного. И возил тот мужик воду, радовал хозяина и его домочадцев. Да вот попутал лукавый мужика. Решил он однажды крюк сделать. Заехал к крале в Юрюзань должностью своей похвастаться. Ещё бы! При лошади и при харчах, вожжи тягать - не топором лес тюкать. Да и загулял на несколько дней. Надо за водой ехать, а ко времени не успевает. Набрал воды в бочку с реки и в Катав. Твердышев сразу определил подмену, и по вкусу воды, и по глазам мужика. Жестокие нравы были в то время. Запороли насмерть мужика. Печальная история.
А вообще если на карту посмотреть, то всё пригорье хребта отмечено как болота. Богат водой хребет. Часто слышу фразу от местных стариков по поводу потопа: "Дождь, таяние снега река выдержит, а вот Зигальга начнёт таять - ничего не спасёт. Все плотины нарушит".
Неожиданный звонок отвлёк меня от предчувствия скорой встречи с хребтом. "Вот забыл отключиться", - подумал я. Машинально ответил. Голос Вовки узнал сразу. В это время года и именно в этот час может звонить только он:
- Погодка-то, а?
- Пока ты на погодку смотришь, я уже Юрюзань проехал.
- В Зигальгу, значит. Вот ты единоличник. А чё не позвонил? Я рюкзак вчера ещё собрал.
- Ну, раз готов, то на КП подъезжай. Немного крюк сделаю.
Вовка-друг детства. Когда так говорят, то обязательно с опущенной руки загибают ладонь и добавляют: "Вот с этих пор". Он в своё время заехал жить в закрытый город, да так и остался. Семьями мы как-то редко встречались, а вот на охоте, рыбалке лучшего напарника мне не найти по самый гроб. Зигальгу он знает лучше меня, солонцы, избушки, тропинки. Всё выпрашиваю его взять меня с собой за золотым корнем, что он иногда собирает где-то на вершинах. Не берёт.
- Вам, браконьерам, только покажи, всё вырвете.
Угостить терпкой настойкой - всегда. Сухого на чай даст. А где растёт - не показывает. Наверное, он прав. У каждого влюблённого в хребет должна быть своя личная маленькая тайна.
Не виделись мы, наверное, с полгодика. На КП полуобнялись. Я ему выпалил его же старую охотничью прибаутку:
- Ну чё, окропим остатки осени красным!
- Не вовремя мы. Тут у нас учения вокруг города. Игра силовых структур. Как бы за террористов нас не приняли. Да тут ещё этот дождь.
- А что? Документы у нас в порядке. Путёвка на охоту, разрешение на оружие. Объясним ситуацию. А дождь кончится. У нас ещё завтра день.
- Мы-то объясним, а вот они, боюсь, объяснять ничего не будут. Ладно, поехали.
Дорогу мы знали хорошо. С КП рядом со старой колючкой в сторону Верх-Катавки. Хребет "Бархотник" переваливаешь и Зигальга. Там мы ни егерям, ни ГРУ недоступны. Ага, умники. Поохотиться решили во время учений. Недооценили мы Российские спецслужбы.
Проехав километров пять, над нами завис вертолёт. Потом исчез. Потом неожиданно на дороге показались двое в военной экипировке. Спокойно подъезжаем. Один чуть заметным движением руки просит остановиться, у другого палец на спусковом крючке небольшого автомата. Останавливаемся. Служивый подходит к моей стороне, и отдаёт чёткий приказ:
- Из машины не выходим. Документы! Все, что есть.
Сразу, почти не смотря, вернул все в пластике и подробно, до каждой запятой, просмотрел, путёвки на охоту, прикрыв бумагу плащ-палаткой от дождя. Потом снова приказ:
- Выходим, руки на капот, ноги в стороны.
Чуть ударил мне по ногам. Осмотр машины. Мне что-то не понравилось, и я сознательно решил огрызнуться, несмотря на умоляющий взгляд Вовки не делать этого.
- Вы тут в игры военные играете, а у нас серьёзное дело срывается - охота. Того и гляди снежок выпадет. Отпусти, начальник!
Военный подошёл ко мне, одной рукой облокотился о машину. На рукаве моя память отпечатала ромбик с буквами "ФСБ". Другую руку твёрдо сжал в кулак у моего лица, какбы выжимая дождь из полуперчаток без пальцев. Отчётливо помню падающую воду. Сначала небольшой ручеёк, потом капли, одна, вторая, третья. Он принимал решение, как со мной поступить. Потом произнёс:
- Ещё раз вякнешь - положу лицом в грязь. Понял? Не слышу!
- Понял.
Потом мы стояли с Вовкой без движения под холодным дождём, пока старший с кем-то советовался по рации. Боковым зрением я увидел наставленное дуло автомата на нас из кустов. Забегая вперёд, скажу, что, когда мы отъехали и я посмотрел в зеркало заднего вида, их было шестеро.
Даже не осмотрев наше оружие, нас отпустили. Вернее, направили для другого досмотра. Дальше по дороге на лесном перекрёстке, нас встретила машина ГИБДД. Просто проверка документов, оружия. И совет возвращаться домой.
Размышляли мы недолго. Нагло направили машину по дороге в сторону гор прямо под временный запрещающий знак, только что выставленный ГИБДДшниками.
- А что, мог бы он лицом в грязь? - спросил я у Вовки.
- Запросто. Мы уж привыкли к этим учениям. Это тебе дико. Перестраховываются ребятишки, звёздочки зарабатывают. Да бог с ними. Забудем. Где зайцы-то?
Вовка потянулся к своему чехлу с оружием и потихонечку стал его доставать.
Старая заброшенная лесовозная дорога, построенная в 60-х годах в пору варварского вывоза леса с доступных мест хребта, вела нас к подножию. Дождь прекратился, окончательно разбив оставшиеся клочки снега в ложбинах. Проехали перевал, после которого должна была показаться цепь гор, но её плотно обступили тяжёлые снеговые тучи, готовые вот-вот рассыпать мириады снежинок и покрыть всё вокруг белым покрывалом. Впереди рядом с дорогой показались ярко-оранжевые краски. Я спросил:
-Чего это?
- Арендаторы пихточек новогодних заготовили пару лет назад, да так и не вывезли. Хоть бы убрали с глаз долой, сожгли, что ли. Предприниматели хреновы.
- Мама родная! Да тут их тысяча штук не меньше.
- Вот кого надо лицом в грязь, а не честных охотников. Ну, всё, вроде приехали. В старом карьере машину ставь, как раз нам по времени осталось прогуляться до избушки. Я низом пойду вдоль речушки, а ты недалеко от дороги, чтобы не заплутаться. У избы встретимся.
Собрали ружья, разошлись. Я сразу поднял выводок рябчиков. И мне не составило особого труда и охотничьего азарта добыть пару. Да и сам заяц легко подставился. Ярко-белый, он был сразу виден в густом черёмуховом кустарнике. Никакого сомнения. Береста от берёзы туда попасть не могла, а остатки снега придавил только что прошедший дождь. Нагло, без осторожности я подошёл на тридцать метров и выстрелил. "Ну вот, ни следы не распутывал, не караулил, не подкрадывался. Такая уж она охота на белого зайца", - подумал я, складывая добычу в рюкзак. Вовка внизу палил не переставая. Как-то охладев к происходящему, я поплёлся в избу.
Таким охотничьим избам часто дают название "Всесоюзная". Знают о ней все, кому не лень. Хозяин её наверняка давно почил, и сейчас охотится где-нибудь в райском саду за королевскими косулями. У избы не прибрано, дров нет, хотя внутри сухо и уютно. На видном месте лежит топор со сломанным топорищем и пила-одноручка. "Вперёд, Лёха, причём здесь заяц!? Дрова немного наготовить, костёр наладить, в избе протопить, рябчиков сварить, достать из рюкзака дешёвой водки и отметить открытие охоты на боровую дичь. Да ничего не отмечать, просто выпить рюмочку, а уж потом всё остальное", - подумал я.
До прихода Вовки я их выпил три и плотно поужинал. Он пришёл уже потемну. Скинул тяжёлый рюкзак, повесил ружьё рядом с моим и, заглянув в котёл, сказал:
- О, здорово! Рябчики, что ли? А мне что-то не попались. Зайцы! Четырёх добыл. Полно их там. Совсем не пуганные. Хоть на уши наступай.
- Садись, Вовка, суп готов, чай вскипел. Рассказывай. Я слышал, закрывают Зигальгу. Земли у охотхозяйства забирают и будут оформлять "Национальный парк".
Друган у меня, уплетая рябчиков, спокойно и убедительно рассуждал:
- Так, Лёха, ты, похоже, сегодня перепил малость. Впрочем, как и в прошлый раз, опять поднимаешь эту тему. Что ты понимаешь под словом "закрывают"? Как можно закрыть такие площади? Колючкой окутать? Ну, поставят они кордоны на дорогах? Для туристов? Охотники как ездили, так и будут ездить, только уже в качестве браконьеров. Сколько, например, по хребту ты знаешь изб?
Чуть прикинув, я ответил:
- Ну, с десяток.
- А ещё с десяток не знаешь. Что, новые хозяева запретят охотникам их посещать? Сомневаюсь. Сожгут - себе дороже. И вообще, что такое "Национальный парк"? Мне кажется, залезет сюда туристический бизнес, и фантики с туалетной бумагой будут светиться не хуже зайцев. Вот ты от сгущёнки куда банку кинешь?
- В костёр, а утром вон в яму, которая рядом с каждой избушкой.
-А туристы-дуристы в лучшем случае в ручей кинут. Не зли меня, Лёха, глупыми вопросами. Хотя Зигальга и от них сама очистится. Помнишь, пожар был возле Екатериновки? Всё восстановилось. Во всяком случае, не для нас с тобой эти запреты. Верно? Можно сказать, мы для хребта избранные.
- Хочется верить. Хотя, а что ты раздухарился-то? В городе у себя ты по струнке ходишь. Законопослушный гражданин. Готов подчинится каждому пацану в погонах. А тут свободу почуял. Ни ФСБшников, ни ГИБДДшников. Да никуда мы не денемся. И здесь нас воспитают. Поставят знаки на дорогах, аншлаги, и ноу-хау - фотоловушки. Съездишь с оружием в Зигальгу поохотиться, а через неделю на почту тебе повестка в суд.
- Ну, уж сразу и фотоловушки. Хотя давно уже разговоры идут, а пока всё по старинке. Кажется, надолго эта бодяга. Может, не в нашей жизни этот "Национальный парк" сделают. Поохотимся ещё. Ладно, спать я пошёл. Протопил в избе-то? Сушиться нужно, всё мокрое. Завтра ещё повоюем. Может, на гору сходим, а, Лёха?
- Нет, не пойдём. Снег там уже.
Я демонстративно подложил в костёр и налил себе чаю. Спать не хотелось. Когда ещё посидишь у костра. Дома дела, заботы. Я пытался перебрать в памяти наши вылазки в Зигальгу, да как-то не думалось. Тупо смотрел на костёр.
Вдруг неожиданный порыв ветра пробежался по верхушкам елей, чуть зацепив пламя костра. Где-то за ручьём треснула ветка. Я машинально направил туда луч фонарика, который ночью всегда под рукой. Загадочные очертания еловых веток странно покачивало. Выключив фонарик, я вновь уставился на костёр. Языки его пламени под порывом ветра на мгновение нарисовали в моем воображении лицо девушки башкирки. "Ах вот оно что, опять ты", - подумал я. Не в первый уже раз именно на Зигальге мне приходит это наваждение. Чаще всего с чувством некоторой жути, и даже откровенного страха, но ненадолго. Впервые она явилась ко мне, когда я осмелился четырнадцатилетним мальчишкой покорить Мёрзлый утёс, сбежав от скучного занятия - сбора малины. Часа три меня не было. Мать даже не заметила, что я отлучился. Утёс я покорил, а вот на обратном пути плутанул в высокой траве и жутком ветровале. Кто-то буквально за руку вывел меня на знакомую тропинку. Потом много раз она мне являлась в критических ситуациях и то показывала нужное направление, то помогала вытащить машину из болота, то подставляла глухаря на дороге или выводок рябчиков как сегодня. Ни разу не позволила мне встретиться с медведем. А сейчас она, наверное, явилась поближе познакомиться и рассказать свою историю, навеки связавшую её с хребтом.
Их кочевой род уже несколько лет пригонял скот к подножию хребта на летние пастбища. И девушка уже знала, что перед плато в предгорье в начале лета вырастает неимоверно вкусное и полезное лакомство - щавель. Обычно наевшись его до отвала, витаминов в организме хватает на весь год. Старшие мужчины с лёгкостью отпускали девчонку Джигалгу за ним. И вот однажды, когда она была на горе, неожиданно сменилась погода, налетела почти зимняя метель, и выпал тяжёлый снег белой крупой. Девушка просто растерялась и опрометью кинулась вниз, потеряв свою тропу, а ориентир хребта накрыла чёрная снеговая туча. Заблудилась, оказавшись в непроходимом, с каменными реками и вывороченными елочными кореньями ущелье. Наступила ночь, и непростительный холод. Погибла от переохлаждения и голода. И теперь её дух витает над хребтом и помогает путникам, охотникам, туристам и служивым...
...Очнувшись от наваждения, добрался до избы и не снимая сапог забылся крепким сном. Разбудил меня странный шум. Что-то гулко стучало по крыше избушки. "На дождь не похоже", - подумал я. - "Снег! Неужели снег?!»
Сон сразу улетучился. Я выскочил из избы и почти ослеп от непривычно ярко-белых красок вокруг. Зигальга вновь удивила своей непредсказуемостью. За каких-то пару, тройку часов, что я успел поспать, всё вокруг осыпало твёрдым снегом, похожим на маленькие градинки. Лишь дым от тлевшего пенька в костре напоминал о вчерашнем вечере.
Всё, матушка осень. Вот теперь всё. Этот не растает. Вот теперь можно выспаться. Охота отменяется. Я с мальчишеской задорностью слепил крепкий снежок и запустил его в дымивший пенёк. «Пшшш», - ответил он мне. Подложил полешко в печку и, раздевшись как дома, завалился спать.
Встали мы с Вовкой поздно. Отоспались на неделю вперёд. Наскоро перекусив, разделали зайцев, окропив свежий снег красным и домой. Тропить кого-то по следу мы не подписывались. Да и следы все будут только на следующий день. Домой, домой. Впечатлений и так хватает. Да и добыча есть.
Пока шли до машины, я всё оглядывался назад в надежде увидеть очертание вершины. Тщетно, никакого просвета на небе. Хотя снег прекратился. Только следы от наших сапог. Без проблем и особых разговоров добрались до КП, никого не встретив по пути, жадно хватая взглядом необычные картинки зимнего пейзажа. Легко, по-мужски расстались.
- Звони, если что.
По дороге домой есть небольшая площадка на трассе М5, с которой Зигальга как на ладони. Причём весь хребет. Я не удержался и остановился. А вдруг тучи над горами развеяло? Блеснули на солнце лишь несколько вершин, как бы улыбаясь мне и зовя обратно.
Вернусь, конечно, родная моя, Джигалга-Зигальга. Красавица с раскосыми башкирскими глазами.
2013-2017гг.
