Исподлобья, как боксёр
Жаль, не пришлось брать интервью у Сергея Петровича. Он приходил в редакцию, здоровался с женщинами, крепко жал руки мужикам и рассказывал о мероприятиях в обществе инвалидов. Всегда жизнерадостный, ненавязчивый мог пошутить, но в меру. Болезнь согнула его, поэтому глядел он исподлобья, по-бойцовски, как боксёр. Если нас не коснулась беда, то в повседневной жизни мы особо не зацикливаемся на этой категории соотечественников - что сделаешь, раз такое случилось, болезнь никого не щадит. Правда, иногда удивляемся их стойкости, неистребимой воли к жизни. Не забуду, как лет тридцать назад со школьниками оказался в геологической экспедиции в верховьях Юрюзани. В начале июня прошли дожди, река вышла из берегов, и хотя установилась жара, смельчаков искупаться в её стремительных водах не было. И вдруг наш руководитель, геолог из Сатки, разделся, прыгнул и быстро поплыл к середине потока. А у него до локтей не было рук! Вот и Сергей Творогов изредка заходил, ни слова о болезнях, только дела, и я чувствовал в этом сгорбленном человеке недюжинную силу и стойкость. И вдруг - открываю нашу газету и вижу некролог. «Как, он же недавно к нам заходил, весёлый был?!» - невольно вырвалось у меня.
Мне жалко колясочников!
- Они же двойняшки у меня, - рассказывает сестра инвалида Галина Петровна, - Сергей и Саша. Я их воспитывала, они на десять лет младше меня, я и в армию их проводила и женила. А после ГПТУ взяла их к себе электриками в 38-й цех. Серёжа сразу сказал: «Электриком не буду!». Он выучился на шофёра, а Саша до сих пор электриком работает. Характеры у них разные, мне ближе Серёжа, шустрый, вспыльчивый, и я такая же крикунья, и так же всех привечаю. Я его сыночком называла, а он меня Лёлькой. Мама всё время говорила: «Серёжа, Саша, это ваша вторая мама, я вас родила, а воспитывала Лёлька». Как у них вечер в офисе инвалидов, он: «Лёлик, Лёлик, это помоги, это помоги». Я ему: «Серёж, тебе это надо?» Такой злой иногда оттуда приходил, весь на нервах, кряхтит. Спрашивает: «Похавать есть чего?» Ест, молчит, и я молчу. Поел, лёг, говорит: «Тебе интересно, что у меня получилось на работе? С начальством полаялся: я говорю - так надо, а они своё - так надо. Ну как же, Лёлька, мне не столько старух жалко, мне жалко колясочников, жалко инвалидов!» А иной раз весёлый приходил, довольный.
Вспыльчивый, горячий, но безобидный был. Болел, но у нас с ним столько планов было... Когда у него начали кости болеть, он где только не был, весь Советский Союз проехал, и к каким только бабкам не ходил. В который раз съездит – становится полегче. Ему даже чтобы рюмку выпить, приходилось ложиться на подушку, без неё он и не сидел. А прошлым летом начали своей организацией в Крым собираться. Денег нет, он: «Лёль, выручи». Когда они оттуда приехали, ему стало хуже. Неделю проработал, ему звоню: «Серёжа, чего не приходишь?» А он: «Я, Лёля, в больнице». Быстренько поехала к нему, он рассказал, что начал задыхаться, пошёл за дровами, взял два полена и упал. А когда его в Челябинск собрались везти, он на меня взглянул и говорит: «Ничего, Лёлёк, не плачь, прорвёмся!»
Дайвинг в Крыму
- Он мне позвонил в 12 ночи, - рассказывает новый председатель общества инвалидов Сергей Ефремов. – Спрашивает, в Крым я еду? Я: сколько у меня времени подумать? «Ладно, до утра думай» - сказал он. Жену уговорил, утром звоню ему: всё, еду. Это было в начале августа 2014 года. Ехали туда 6 дней, в Крыму прожили 13 суток и обратно за двое с половиной суток добрались. И в пансионате жили, и в палатках на берегу, в основном в полевых условиях. Сергей сам по себе человек коммуникабельный. Нас в группе было человек сорок, я никого не знал, кроме него, а в конце похода все стали как родные. Какое-то братство инвалидов, у всех одна беда. Сергей по жизни был лидером. И хотя он заводился в пол-оборота, мог вспылить, но минут через 15 успокаивался, можно было общаться.
Крым - одна из причин его раннего ухода. Мы проехали шесть тысяч километров в «Газели», а там он ещё ездил на дайвинг. Погружения были от двух до десяти метров. Он и меня звал, но я отказался, у меня с глазами проблема. А у него болезнь Бехтерева, его сгибает, у него от объёма лёгких, необходимых для жизни, осталось 25 процентов. Он и не смог до конца погрузиться, показал, что ему стало плохо. Нельзя было погружаться с таким объёмом лёгких! И ехали мы весь день, а там температура в тени сорок градусов. Стресс для организма. Если бы здоровый человек, а тут с такими болячками. А когда приехал в Усть-Катав, то сразу отправился на рыбалку в Магнитогорск, областное общество его пригласило на соревнования. Мы-то отлёживались два-три дня, а он опять за руль. Приехал, и через два дня его увезли в больницу на скорой - отёк лёгких. Потом четыре месяца болел: выйдет на два-три дня, в обществе инвалидов немного дела разгребёт и опять в больницу. У него износился клапан на сердце, он закрылся, наступила резкая смерть. Сергею нужна была размеренная жизнь, а он на различные соревнования ездил и даже сам участвовал, ведь в прошлом боксом занимался.
Они как открытая рана
Жаль, не был близко знаком с Сергеем Твороговым. Может быть, постиг бы, как лучше держать удар, или просто научился глубже ценить малые радости жизни. Да что теперь локти кусать. Иногда кажется, что, несмотря на прогресс, болезни существуют и будут существовать вечно. Что мы знаем о них, например, о заболеваниях суставов, о той же болезни Бехтерева? Родился человек. Как у всех детство, школа, армия, семья, дети, и вдруг - неизлечимая болезнь. Как клеймо, и на первых порах ещё не верится, ещё бьётся человек, как птица, попавшая в силки. И чего только не перепробовано: врачи, знахари, гадалки. Потом уходит жена, уходит работа, и с этим надо мириться и жить. Невероятно, но человек находит в себе силы и начинает заново учиться ходить! Иногда кажется, если в природе всё гармонично, то, может быть, эта чаша страданий посылается им и нам свыше? Чтобы мы, здоровые, без болячек, с руками и ногами, подумали о тех, кто рядом и кто обездолен. А они - избранные, как открытая рана для нас. Хочется верить, там, наверху, у них будет особый пропуск.
