Новая встреча была ещё более неожиданной. 26 декабря Мише Шалупову должно было исполниться 35 лет. Именно в этот день она согласилась рассказать о принятом ей решении приобрести квадрокоптер для нужд СВО. Но даже тогда она не обмолвилась и словом, что для неё этот день был особенным. Тамара Михайловна лишь попросила выпить с ней чашечку чая с пирогом, испечённым специально по этому поводу.
Только вечером в социальных сетях я наткнулась на информацию, какой истинный повод был для нашего чаепития. Могу лишь ещё раз сказать: я преклоняюсь перед нашими женщинами, истинными матерями.
Для меня разговор был очень непростым. Как попросить маму рассказать о погибшем сыне? Как сформулировать вопрос, чтобы не ранить её страдающую душу?
Тамара Михайловна, видимо, заметив моё смятение, сама начала разговор:
- Мысль купить и передать на передовую квадрокоптер мне пришла, потому что мой сын там погиб. Я знаю, как там тяжело. Когда он приехал после первой командировки, весь седой был. Людям гражданским там совсем тяжело. Миша очень переживал за них. Когда освобождали гражданских из подвалов, у них не было абсолютно ничего. Наши ребята отдавали им всё: и сухпайки, и лекарства. Они такие замученные были и брали всё со слезами на глазах. Были, конечно, и довольно агрессивные. Сообщали о расположении наших войск.
Зная, что нашим солдатам там очень трудно, я и хочу помочь.
- Вы целиком оплачиваете приобретение квадрокоптера? Это ведь дорого.
- Конечно. Мне же деньги за Мишу дали. По его завещанию половина средств причиталась его девушке, а вторая половина – мне. Я из этих средств и покупаю. Он их заслужил потом и кровью, пусть они помогут ребятам. Мне самой ничего не нужно.
- Когда Миша первый раз уезжал в сторону Украины, Вы знали об этом?
- Да. Он же в то время служил по контракту уже второй год. Поэтому уезжал со своей частью. У них постоянно были учения. Поэтому и в этот раз ничего не предвещало беды. Ехали они тогда с лёгкой душой, не представляя, что их там ждёт.
Получил контузию. Прилетела ракета «Точка-У». Ребят раскидало по сторонам. Кто-то погиб на месте, кого-то осколками посекло, а Мише повредило позвоночник, он не мог ходить. Прошёл три госпиталя. В Питере врачи смогли поставить его на ноги. Он очень был благодарен врачам за их отношение. Они жалели ребят, помимо лечения приносили фрукты, подбадривали.
После Питера долечивался в Екатеринбурге. Это уже перед Пасхой было. Там на территории госпиталя часовня. Он зашёл в неё. Ему и яичек крашеных дали, и книг, и иконочек. Он книги привёз мне. Я одну прочитала, в храм отдала. Вторую прочитаю и тоже в храм отнесу.
Полностью восстановившись, Миша решил вновь ехать на Донбасс. Только контракт заключил уже с ЧВК «Вагнер». Были у него небольшие обиды на свою часть. А он горячий. Отходит быстро, но… Видимо, у него в тот момент сильно накипело. Я видела на фотографии его глаза в госпитале. Там такая боль и тоска были. Он ведь обычно весёлый, очень коммуникабельный был. Всегда с улыбкой.
- А был ли вариант не ехать?
- Нет. Он сказал: «Мам, у меня столько ребят там погибло. Я как потом оставшимся буду в глаза смотреть?!»
- И Вы не пробовали отговорить?
- Я не стала отговаривать. Он принял это решение. Это был его выбор. Во-первых, ему нравилось служить, это его было. Он несколько раз контракты заключал. Там он был, как рыба в воде. Военная служба – это его. У него всё получалось. Если какое-то командование приезжало в часть, его всегда в первые ряды ставили, потому что у него хорошие показатели всегда были.
А как я ему могла сказать: «Миш, ты не поедешь!» Там люди гибнут. Там дети, там старики!
- Но он же Ваш сын…
- Но там ведь тоже чьи-то дети. А потом бы он меня упрекал. Нет-нет. И он бы всё равно не послушал. Если он решил, просто ставил перед фактом. Он говорил, но просто констатировал.
Да, и я понимала, не пойди наши ребята туда, мы бы в подвалах сидели и боялись этих прилётов. Такое время пришло. Надо защищать Родину.
Знала, что тяжело. Он в первый раз, когда туда уехал, попросил молиться за него. А я то и дело это делала. В храм, как на работу, хожу.
- А он верил в Бога?
- Да, верил. Он и сам ходил в храм, редко, но ходил. А перед второй поездкой сходил в храм, чтобы батюшка его благословил.
Всё что делается, делается по воле Бога. И мы не силах что-то изменить. Но Миша, конечно, когда ехал во второй раз, уже предполагал, что может погибнуть. Он прослужил три месяца. И никогда не жаловался. Всегда только говорил, что людям там тяжело.
А в последних сообщениях постоянно просил у меня прощения и просил беречь себя.
Жалею только об одном – что не оставил мне внуков. Всё говорил, что будут, как только он вернётся. Оказывается, ничего нельзя откладывать…
19 сентября я ещё с ним разговаривала. В этот день была година по его бабушке. Он мне сказал, что забыл об этой дате. Но я ему ответила, что ничего страшного, не до этого ему сейчас. И он сказал мне: «Слава Богу, мама, что я услышал твой голос». И потом ещё в 00:58 написал мне сообщение, что, если нужны деньги, не стесняйся говори Юле (это его девушка). И как через десять дней мы узнали, 20 сентября он погиб.
А для себя я сейчас нашла занятие – вяжу с соседкой носки. Сначала мы сами пряжу покупали, потом стали в военкомате у девушек брать. В военкомате тоже много работы. Буду агитировать своих подруг там помогать. Если мы не поможем нашим ребятам, то война сюда придёт.
Какая бы война ни была, Россия побеждает только тогда, когда народ объединится. Только вместе можно добиться победы. Нельзя жить здесь, как будто там ничего не происходит. Нужно помогать, кто чем может. Есть возможность помочь деньгами – отдайте деньги. Нет такой возможности – придите в военкомат, час-два поработайте. Лишний раз в храм сходите, помолитесь за солдат, за воинов, которые находятся сейчас на поле брани. Свечку за их здоровье поставьте. Поставьте свечку за тех, кто отдал свою жизнь за нас. Я так считаю.
Миша видел, что я всегда старалась людям помогать, поэтому и он не мог иначе.
