Свершилось чудо! Нет, я не мечтал побывать в японском театре кабуки, просто всегда хотел понять, почему люди так стремятся на его постановки. Там же одни условности, и ещё этот грим в виде толстых белых полос на лице, и одни и те же костюмы-кимоно, и всё это длится больше трёх часов. И вот посчастливилось — я понял и побывал, не выезжая из Усть-Катава, в кабуки! Правда, представление длилось всего полтора часа, но я готов был ещё три смотреть и смотреть на эту фантасмагорию, драму, комедию, не знаю, как и назвать эту магию, творившуюся на сцене. Это я о премьере нашего Народного театра, они показали спектакль «Марьино поле» по пьесе Олега Богаева. А ещё в этой премьере состоялась долгожданная «изюминка» — в главной роли была Заслуженный деятель культуры РФ, режиссёр этого спектакля Валентина Егоровна Михеева! В кино такое случается, вспомните хотя бы великого Бондарчука, его «Войну и мир» и «Они сражались за Родину». А тут, можно сказать, живьём на сцене — и режиссёр, и актриса Валентина Михеева!
Но всё по порядку. Почему кабуки? Всё действие шло по кругу, буквально в нескольких метрах от зрителей, и актёры двигались по этому круговому маршруту, а главным героям, трём бабушкам преклонного возраста и коровке Машке, надо было пройти десятки километров до станции, они шли встречать с фронта своих погибших мужей. Минимум декораций, да и костюмы от начала и до конца одни — белые крестьянские исподние рубахи, как кимоно. Были здесь и песни, как в кабуки, пожалуй, танцев только не было. И главное — при всём многообразии меняющихся картин и обстоятельств предельная концентрация на красной линии спектакля — за что гибнут наши Иваны, почему Марьям приходится их ждать всю свою жизнь. Как сказала Смерть, ещё один персонаж пьесы: «Вот дура! Забыла, сколько раз ты его ждала?!.. С Куликова поля ждала Ваньку, помнишь?! И каждый раз ты меня умоляла: «Отпусти меня, смерть, мне Ваню с войны встречать надо»... Ты что, вечно его ждать собралась??? Сколько войн у вас, русских, было, а сколько ещё будет!»
И об игре актёров-любителей. Их в спектакле пятеро — Марья (Валентина Михеева), Серафима (Ольга Боталова), Прасковья (Светлана Новик), бурёнка Маша (Мария Габишева) и Человек-Призрак (Игорь Автин). Серафиме Ольги Боталовой поверил сразу, с первой фразы, это актриса от Бога. Оставалось только удивляться, как она смогла так преобразиться в настоящую деревенскую бабу? Хотелось перефразировать слова одного персонажа из фильма «Иван Васильевич меняет профессию»: «Гениально! Слушайте, я не узнаю Вас в гриме! Кто Вы такая? Нонна Мордюкова? Нет. Ах! Алиса Фрейндлих? Боже мой!.. Фаина Раневская!» К Прасковье Светланы Новик изначально относился с некоторым недоверием, накануне встречался с актрисой и сразу спросил: «Я Вас за городскую считаю, а там надо играть деревенскую бабу. Вы-то кто по жизни?»
— Я в Шубино родилась, — сказала Светлана Николаевна, — и жила в своём доме до 9 лет. Хорошо помню, как печку топили, как мама курям хлеб резала. Когда Валентина Егоровна предложила роль, я согласилась, но говорю: «Я же не старуха». И мне сказали: «Мы тоже не старухи». У нас же в театре всё время не хватает ролей, все играть хотят, а коллектив огромный. Что интересно, когда надеваешь длинную юбку в пол, калоши — и уже состояние души совершенно другое. Сложность ещё в том, что практически весь спектакль на сцене — на минутку вышли, отвернулись, повернулись — и мы опять у зрителя.
А поверил я Светлане Николаевне лишь в середине спектакля, когда старушки-подружки в горячке обвинили её, что и замужем не была, и даже не целовалась со своим Гришей. А Светлана оправдывалась: «Я на платформе когда его провожала, поцеловать хотела. А он стеснительный такой… Гляжу и вижу, что он тоже хочет. А вокруг народ, нам стыдно, люди смотрят. Ну, и решили до окончания войны потерпеть… А после войны я не вышла, мужиков было мало, да и те, словно одно — всё чего-нибудь не хватало: то рук, то ног... А после Гриши никого уже не надо». И как только Серафима, хохоча, сказала: «Всю жизнь перетерпела!!!», тут-то Прасковья так ответила, что уж не поверить было нельзя.
С главной героиней спектакля, Марьей Ивановой, всё оказалось сложнее. Меня даже вначале шокировал контраст между поставленным по всем канонам театрального искусства голосом Ольги Боталовой и чуть слышным голосом Валентины Егоровны. Так и хотелось сказать: «Ну, куда смотрел режиссёр?!» Действительно, накануне премьеры Валентина Егоровна говорила, что трудно совмещать и режиссёра, и актёра в одном лице, надо одновременно быть и там, и там. Однако у Михеевой получилось. А знаете, чем она меня убедила — правдой! Эту правду я видел даже в деталях — как она расчёсывает гребёнкой свои седеющие волосы, как располагалась на ночлег, так садятся на межу крестьянки. И даже в её тихий, такой не сценический голос я начал вслушиваться. У нас же разучились тихо говорить, если на эстраде, то микрофон в руки, и чем громче, тем лучше. А правда бывает тихой.
У Игоря Автина в спектакле насколько ролей — он и Гаишник, и Леший, и Сталин, и диктор Левитан, он и в образе Смерти выходил на сцену. Но всех сильней подействовал на меня его Человек-Гриб. Представляете, выкатывается из-за кулис такой обрубок в каске, садится и головой по сторонам вертит. На первый взгляд, какая-то пародия, шутка… А он старушкам рассказывает: «Уехал Яша (гармонист) на фронт. Воевал, воевал, с пулями веселился, и вот послали в разведку. Ползёт Яша, ползёт, и вдруг к нему подлетает мина: «Ты кто»? — «А ты»? — «А я — твоя мина!» И бац! Яша стал «самоваром» без ручек, без ножек. Вернулся домой — бжих-бжих, щекотливое дело... Жену не обнять, на гармошке не спеть, ордена не потрогать, не жизнь — а сплошная умора! Глядела на это супруга, глядела, взяла Яшку в лукошко — и в лес. А Яша не будь дураком, покатался в земле, пообтёрся, и стал гриб. Вот теперь по пояс в земле крепко-крепко... Нас тут таких ведра три». Правда в том, что я ещё застал таких гармонистов, которые катались по России на самодельных тележках и просили милостыню, но вот поймут ли этого гриба молодые?
— Ожидания мои оправдались, — делится впечатлениями зритель Елена Паскевич, — чудо случилось, я получила заряд энергии, получила то, чего хотела. Чудо театра — это когда ты веришь действу на сцене, веришь перевоплощению людей. Артисты очень хорошо вошли в роли, каждая со своим характером, я верила даже игравшей без слов Маше Габишевой — её коровка такая прелесть. И я просто в восторге от Игоря Автина — сколько у него сыграно образов, и как он с каждым выходил! В конце меня душили слёзы, я еле их сдерживала. Вовремя этот спектакль показан. Мы немножко зажирели, привыкли к спокойной жизни. А сейчас такие сводки приходят из зоны специальной военной операции, уже по Шебекино наносятся удары, и этот спектакль заставляет задуматься и анализировать происходящее вокруг.
